читать дальше
19.07.2010 в 09:14
Пишет Aude Monfa:Милен Фармер о Праге
О Праге у меня сложилось неоднозначное впечатление. Нельзя сказать, что она разочаровала меня. Или то, что я побывала во всех церквях и музеях. Я бродила по этому городу…Я позволила переплетению улиц захватить меня, и они сами предлагали мне на выбор те места, которые стоило посмотреть. Этот город ни к чему не принуждает, но может увлечь. К примеру, неотразимы его красота и неразгаданная его тайна. Пока не обойдешь Прагу, не поймешь, какова в ней жизнь. Я увидела ее в 1993 году, когда закончила работу над фильмом «Джиорджино». До этого мы долгое время оставались в чехословацких деревнях. Была зима, зима на бескрайних равнинах, наполненная белым снегом. Та зима, которую я люблю, холодная, долгая…Ведь я родилась в Канаде! А потом, в апреле, мы поехали снимать фильм в студию в Праге. В ее пригороде находится большой кинематографический центр – Барандов. Любопытное место, маленький городок на окраине большого, и все в нем посвящено киноискусству. В жилом квартале нет ничего привлекательного: бесконечное множество зданий, чем-то напоминающих виллы. Но история его названия, вот что меня заинтересовало. Она началась во Франции, в XIX веке. Иоахим Барранд, палеонтолог, который посвятил свою жизнь изучению ископаемых, дал название этому городу, приехав туда для проведения изысканий. Я провела там почти 2 месяца, но вечером и на выходные мы ездили сердце Праги. Разрыва не происходило: атмосфера города очень напоминает ту, что в фильме.
Все здесь вызывает какую-то поэтическую ностальгию. Мне казалось, что здесь живут знакомые мне ангелы и демоны. Карлов мост связывает две стороны моей жизни, как связывает он Малу Страну с остальной частью города.
Он сразу же приобрел для меня большое значение. Красота городских панорам и удивительные статуи святых придают этому мосту совершенно необыкновенное очарование. Но любопытно, с ним могут установиться дружеские отношения, несмотря на огромное число гуляющих и продавцов сувениров. Я часто стояла там, на Карловом мосту, и мечтала. Такое чувство, будто плывешь. Это место – символ зыбкого равновесия между земной твердью и водой, между духовным и мирским, между тенью и светом. У меня было ощущение, что вся магия Праги концентрируется именно там. И эта вода…Тревожная, чувственная, символ самой Жизни!
Я почти всякий раз шла на набережную. Я ощущала магию названий рек. Влтава, Молдау – как прекрасны эти имена! Я была на острове Кампа, отделенным от Малы Страны Чертовкой – дьявольской рекой!
Старинные дома на этом острове окутаны духом баллад и романтических легенд. Понятно, почему Кампа был убежищем влюбленных.
Здесь испытываешь чувство печали и покоя. Слышен плеск воды, шелест листвы. На этом острове присутствуют какие-то флюиды, едва уловимый шепот, который для меня стал символом звуков Праги.
Я обычно ходила в кафе «Лавка», у Карлова Моста. Я проводила долгие часы у воды, наблюдая за лебедями и за наступлением сумерек. За тем чувством соразмерности, который привносит вечер, за всей этой метаморфозой. Это кафе работало всю ночь, и я видела, как над рекой поднимался туман, шел дождь…
Это то мгновение, в котором ощущается сила города. Ждешь появления призраков, обезглавленных духов, оживших легенд, и, в то же время, люди в кафе и барах собираются за кружкой пива поговорить о жизни и нехарактерной для этого времени года жаре. У берегов реки выступают молодые артисты. В этом месте происходит взрыв музыки, слов, живописи. Кажется, что в такие моменты осязаема даже свобода. Необходимо верить в праведность поэзии, потому что люди искусства, страстные, неукротимые, свободны благодаря «бархатной революции», которая произошла во время правления президента-писателя Вацлава Гавела.
Всю жизнь, все дни чехи ждали освобождения от принуждения, но одновременно им было очень сложно отказаться от старых принципов.
У меня сложилось впечатление, что попросить другой нож или тарелку принести – «вне моральных норм». После такой просьбы чувствуешь себя неудобно. Нас это, правда, потом перестало шокировать.
У меня есть памятные сувениры из Чехии, дорогие моему сердцу. Я жила в отеле «Панорама», не слишком большом. Это – пример современной архитектуры, украшенный фигурами нимф, их можно увидеть с площади Venselas. Моя комната была не слишком удобная, но разве это важно? Я не люблю зацикливаться на том, где я живу, для меня это не имеет особого значения. У меня была крыша над головой – это главное. Горничные, все старше меня, были очень добры ко мне, как мамы и бабушки добры к детям и внучкам.
Совершенно не зная языка (я – чешского, они – французского), мы изъяснялись взглядами и жестами, и наше теплое отношение друг к друг позволяло нам понимать и взгляды, и движения. Они подарили мне красивые пасхальные яйца всех цветов, которые они сами раскрасили. Еще больше растрогали меня маленькая скатерть и открытки, которые они посылали мне долгое время после моего отъезда. Люди в Праге очень дружелюбные, женщины – просто прекрасны, скуластые, светлоглазые, с грациозной походкой, – как они трогали мое сердце.
Это правда, что после всего мне было намного труднее присоединиться к толпе шумных и безликих туристов. С людьми, так же как и с памятниками, мне нужны личные отношения. Я не почувствовала ничего, когда была во дворце Старого Города. Там было слишком много людей. Мы пытались осмотреть всё одновременно. Я была поражена красотой домов, выполненных в готическом стиле, стиле барокко и рококо, ни разу не повторяющихся, но гармонирующих друг с другом.
Я с увлечением каталась на колесе Смерти и любовалась статуями апостолов на башенных часах Старого Города.
Мне очень понравились шпили собора Нотр-Дам-де-Тюн, взмывающие в Небеса. Но все это я рассматривала с внешним удовольствием, удовлетворяла свое любопытство, и мне казалось, что все это немного тривиально. Эмоции захлестнули меня, когда я побывала в тех местах, где вырос и учился Кафка.
Писатель провел почти всю жизнь в Старом Городе. Я люблю его книги, его неумолимую и непостижимую глубину. Каждый раз, когда я шла по какому-нибудь переулку, у меня возникало ощущение, что он шел рядом, невидимый и близкий.
Насколько меня мало поразили площади, настолько я, к счастью, была захвачена лабиринтом маленьких улиц. Они расположены совершенно хаотично и таят в себе неразгаданную тайну. Там столько лавочек и магазинов, в которых я и накупила сувениров. Странные сувениры! Старые кофемолки, очень удобные в применении с красивыми ручками и небольшим ящичком, – я ими постоянно пользуюсь. Старинные бритвы, с костяными ручками и очень острыми лезвиями. Это личные вещи, и пусть они долгое время пролежали в магазинах, но они сохранили дух хозяина. Я часто вижу бритвы в ночных кошмарах, они всегда очень острые, ими можно порезаться…Не ищу я способа избавиться от навязчивой идеи при помощи этой покупки? Я приобрела еще и кукол, вырезанных из кости. В Праге их везде продают. Я очень трепетно отношусь к тому, что это ручная работа. И мне очень нравиться размышлять о том, что эти маленькие герои, грациозные и безобидные, раскрывают картины настоящей жизни. Если подумать – их присутствие вдруг становится тревожным, немного угрожающим.
Бесцельно бродя по улицам, я потерялась. Но ничто не происходит просто так. Я пошла дальше. Именно так я открыла для себя Josefov ( Йосефов) – еврейский квартал города. Когда я увидела старое кладбище, на меня нахлынули эмоции, и чем больше я видела, тем важнее для меня становилось пребывание там. Я испытала желание быть еврейкой, я почувствовала себя еврейкой. У меня возникла потребность разделить эту боль, страдание, причиненное расовой дискриминацией. И еще это была потребность в тесных кровных узах, в связи с другими.
Стоя перед бесконечным количеством могил, и бесчисленными памятниками, я думала о писателе по имени Примо Леви. Среди построек XV века на ум приходят картины битв и рыцарских турниров. Всем взрослым людям стоит прочитать роман «Si j’etais un homme» («Если бы я был человеком»). Благодаря этой книге они бы поняли, что такое Зло, и что такое Человечность. Это произведение я считаю настоящим шедевром!
Потом я не раз ощущала потребность оказаться там, в этом саду спокойствия…
Для меня кладбище не является вместилищем грусти. Иногда это символ трагедии, но в нем нет ничего зловещего. Я вспоминаю слова, которые я написала, будучи ребенком, бабушке: «Если ты хочешь, в воскресенье я пойду с тобой на кладбище!» Я предложила это без злого умысла, я решила сделать ей подарок, поделиться с ней чем-нибудь дорогим. В Праге я полюбила каменные усыпальницы, единство живых и мертвых, и живописные камни на могилах. Эту философию проповедовал Рабби Лёв, подозреваемый в том, что вдохнул жизнь в Голема. И эта философия живет спустя 4 века после его Смерти. Какая верность и какая безукоризненная красота!
Случайный визит в еврейский квартал явился для меня настоящим потрясением! Сколько дней после этого, когда я бродила по местам, связанным с именем Кафки, на другом берегу, я думала об этом квартале. В поисках Ruelle d’Or, где он провел несколько месяцев я набрела на базилику Св. Георгия и была буквально «подавлена» ею. Это церковь, построенная в романском стиле, с фасадом, выполненном в стиле барокко, но со строгим внутренним убранством.
Как обычно, вошла я просто из любопытства. Мне нравится бывать в храмах, но я никогда не задерживаюсь внутри. В этой базилике я пробыла довольно долго. Позже я поняла, что Прагу, всю целиком, можно назвать единым целым. Это место, полное страдания и надежды, нежности и боевого духа, мужества и поэтичности.
Все города объединяют их раны и мечты.
Взято с:
www.mylenecolie.net/
URL записиЭта статья, написанная Милен Фармер, была напечатана в журнале «Objectif Femme» в июне 1996.
О Праге у меня сложилось неоднозначное впечатление. Нельзя сказать, что она разочаровала меня. Или то, что я побывала во всех церквях и музеях. Я бродила по этому городу…Я позволила переплетению улиц захватить меня, и они сами предлагали мне на выбор те места, которые стоило посмотреть. Этот город ни к чему не принуждает, но может увлечь. К примеру, неотразимы его красота и неразгаданная его тайна. Пока не обойдешь Прагу, не поймешь, какова в ней жизнь. Я увидела ее в 1993 году, когда закончила работу над фильмом «Джиорджино». До этого мы долгое время оставались в чехословацких деревнях. Была зима, зима на бескрайних равнинах, наполненная белым снегом. Та зима, которую я люблю, холодная, долгая…Ведь я родилась в Канаде! А потом, в апреле, мы поехали снимать фильм в студию в Праге. В ее пригороде находится большой кинематографический центр – Барандов. Любопытное место, маленький городок на окраине большого, и все в нем посвящено киноискусству. В жилом квартале нет ничего привлекательного: бесконечное множество зданий, чем-то напоминающих виллы. Но история его названия, вот что меня заинтересовало. Она началась во Франции, в XIX веке. Иоахим Барранд, палеонтолог, который посвятил свою жизнь изучению ископаемых, дал название этому городу, приехав туда для проведения изысканий. Я провела там почти 2 месяца, но вечером и на выходные мы ездили сердце Праги. Разрыва не происходило: атмосфера города очень напоминает ту, что в фильме.
Все здесь вызывает какую-то поэтическую ностальгию. Мне казалось, что здесь живут знакомые мне ангелы и демоны. Карлов мост связывает две стороны моей жизни, как связывает он Малу Страну с остальной частью города.
Он сразу же приобрел для меня большое значение. Красота городских панорам и удивительные статуи святых придают этому мосту совершенно необыкновенное очарование. Но любопытно, с ним могут установиться дружеские отношения, несмотря на огромное число гуляющих и продавцов сувениров. Я часто стояла там, на Карловом мосту, и мечтала. Такое чувство, будто плывешь. Это место – символ зыбкого равновесия между земной твердью и водой, между духовным и мирским, между тенью и светом. У меня было ощущение, что вся магия Праги концентрируется именно там. И эта вода…Тревожная, чувственная, символ самой Жизни!
Я почти всякий раз шла на набережную. Я ощущала магию названий рек. Влтава, Молдау – как прекрасны эти имена! Я была на острове Кампа, отделенным от Малы Страны Чертовкой – дьявольской рекой!
Старинные дома на этом острове окутаны духом баллад и романтических легенд. Понятно, почему Кампа был убежищем влюбленных.
Здесь испытываешь чувство печали и покоя. Слышен плеск воды, шелест листвы. На этом острове присутствуют какие-то флюиды, едва уловимый шепот, который для меня стал символом звуков Праги.
Я обычно ходила в кафе «Лавка», у Карлова Моста. Я проводила долгие часы у воды, наблюдая за лебедями и за наступлением сумерек. За тем чувством соразмерности, который привносит вечер, за всей этой метаморфозой. Это кафе работало всю ночь, и я видела, как над рекой поднимался туман, шел дождь…
Это то мгновение, в котором ощущается сила города. Ждешь появления призраков, обезглавленных духов, оживших легенд, и, в то же время, люди в кафе и барах собираются за кружкой пива поговорить о жизни и нехарактерной для этого времени года жаре. У берегов реки выступают молодые артисты. В этом месте происходит взрыв музыки, слов, живописи. Кажется, что в такие моменты осязаема даже свобода. Необходимо верить в праведность поэзии, потому что люди искусства, страстные, неукротимые, свободны благодаря «бархатной революции», которая произошла во время правления президента-писателя Вацлава Гавела.
Всю жизнь, все дни чехи ждали освобождения от принуждения, но одновременно им было очень сложно отказаться от старых принципов.
У меня сложилось впечатление, что попросить другой нож или тарелку принести – «вне моральных норм». После такой просьбы чувствуешь себя неудобно. Нас это, правда, потом перестало шокировать.
У меня есть памятные сувениры из Чехии, дорогие моему сердцу. Я жила в отеле «Панорама», не слишком большом. Это – пример современной архитектуры, украшенный фигурами нимф, их можно увидеть с площади Venselas. Моя комната была не слишком удобная, но разве это важно? Я не люблю зацикливаться на том, где я живу, для меня это не имеет особого значения. У меня была крыша над головой – это главное. Горничные, все старше меня, были очень добры ко мне, как мамы и бабушки добры к детям и внучкам.
Совершенно не зная языка (я – чешского, они – французского), мы изъяснялись взглядами и жестами, и наше теплое отношение друг к друг позволяло нам понимать и взгляды, и движения. Они подарили мне красивые пасхальные яйца всех цветов, которые они сами раскрасили. Еще больше растрогали меня маленькая скатерть и открытки, которые они посылали мне долгое время после моего отъезда. Люди в Праге очень дружелюбные, женщины – просто прекрасны, скуластые, светлоглазые, с грациозной походкой, – как они трогали мое сердце.
Это правда, что после всего мне было намного труднее присоединиться к толпе шумных и безликих туристов. С людьми, так же как и с памятниками, мне нужны личные отношения. Я не почувствовала ничего, когда была во дворце Старого Города. Там было слишком много людей. Мы пытались осмотреть всё одновременно. Я была поражена красотой домов, выполненных в готическом стиле, стиле барокко и рококо, ни разу не повторяющихся, но гармонирующих друг с другом.
Я с увлечением каталась на колесе Смерти и любовалась статуями апостолов на башенных часах Старого Города.
Мне очень понравились шпили собора Нотр-Дам-де-Тюн, взмывающие в Небеса. Но все это я рассматривала с внешним удовольствием, удовлетворяла свое любопытство, и мне казалось, что все это немного тривиально. Эмоции захлестнули меня, когда я побывала в тех местах, где вырос и учился Кафка.
Писатель провел почти всю жизнь в Старом Городе. Я люблю его книги, его неумолимую и непостижимую глубину. Каждый раз, когда я шла по какому-нибудь переулку, у меня возникало ощущение, что он шел рядом, невидимый и близкий.
Насколько меня мало поразили площади, настолько я, к счастью, была захвачена лабиринтом маленьких улиц. Они расположены совершенно хаотично и таят в себе неразгаданную тайну. Там столько лавочек и магазинов, в которых я и накупила сувениров. Странные сувениры! Старые кофемолки, очень удобные в применении с красивыми ручками и небольшим ящичком, – я ими постоянно пользуюсь. Старинные бритвы, с костяными ручками и очень острыми лезвиями. Это личные вещи, и пусть они долгое время пролежали в магазинах, но они сохранили дух хозяина. Я часто вижу бритвы в ночных кошмарах, они всегда очень острые, ими можно порезаться…Не ищу я способа избавиться от навязчивой идеи при помощи этой покупки? Я приобрела еще и кукол, вырезанных из кости. В Праге их везде продают. Я очень трепетно отношусь к тому, что это ручная работа. И мне очень нравиться размышлять о том, что эти маленькие герои, грациозные и безобидные, раскрывают картины настоящей жизни. Если подумать – их присутствие вдруг становится тревожным, немного угрожающим.
Бесцельно бродя по улицам, я потерялась. Но ничто не происходит просто так. Я пошла дальше. Именно так я открыла для себя Josefov ( Йосефов) – еврейский квартал города. Когда я увидела старое кладбище, на меня нахлынули эмоции, и чем больше я видела, тем важнее для меня становилось пребывание там. Я испытала желание быть еврейкой, я почувствовала себя еврейкой. У меня возникла потребность разделить эту боль, страдание, причиненное расовой дискриминацией. И еще это была потребность в тесных кровных узах, в связи с другими.
Стоя перед бесконечным количеством могил, и бесчисленными памятниками, я думала о писателе по имени Примо Леви. Среди построек XV века на ум приходят картины битв и рыцарских турниров. Всем взрослым людям стоит прочитать роман «Si j’etais un homme» («Если бы я был человеком»). Благодаря этой книге они бы поняли, что такое Зло, и что такое Человечность. Это произведение я считаю настоящим шедевром!
Потом я не раз ощущала потребность оказаться там, в этом саду спокойствия…
Для меня кладбище не является вместилищем грусти. Иногда это символ трагедии, но в нем нет ничего зловещего. Я вспоминаю слова, которые я написала, будучи ребенком, бабушке: «Если ты хочешь, в воскресенье я пойду с тобой на кладбище!» Я предложила это без злого умысла, я решила сделать ей подарок, поделиться с ней чем-нибудь дорогим. В Праге я полюбила каменные усыпальницы, единство живых и мертвых, и живописные камни на могилах. Эту философию проповедовал Рабби Лёв, подозреваемый в том, что вдохнул жизнь в Голема. И эта философия живет спустя 4 века после его Смерти. Какая верность и какая безукоризненная красота!
Случайный визит в еврейский квартал явился для меня настоящим потрясением! Сколько дней после этого, когда я бродила по местам, связанным с именем Кафки, на другом берегу, я думала об этом квартале. В поисках Ruelle d’Or, где он провел несколько месяцев я набрела на базилику Св. Георгия и была буквально «подавлена» ею. Это церковь, построенная в романском стиле, с фасадом, выполненном в стиле барокко, но со строгим внутренним убранством.
Как обычно, вошла я просто из любопытства. Мне нравится бывать в храмах, но я никогда не задерживаюсь внутри. В этой базилике я пробыла довольно долго. Позже я поняла, что Прагу, всю целиком, можно назвать единым целым. Это место, полное страдания и надежды, нежности и боевого духа, мужества и поэтичности.
Все города объединяют их раны и мечты.
Взято с:
www.mylenecolie.net/